— Ладно. Напомни мне об этом разговоре, когда мы уйдем отсюда, ладно?
Он пересел в кресло у столика с телефоном.
— Алло. Отлично, где ты сейчас? Как? А что ты собираешься делать потом? Тогда, может быть, пообедаем?
Он еще больше ссутулился в кресле, зажал трубку между щекой и плечом, закурил сигарету и комически закатил глаза, глядя на Марджори. Из трубки послышался быстрый поток французских слов. Он в нетерпении перебил его, заговорив так же быстро. Голос в трубке, высокий и властный, принадлежал женщине. Ноэль взмахивал рукой, пожимал плечами и строил в трубку гримасы, совсем как француз. Голос в трубке стал еще более высоким и что-то приказывал, в ответ Ноэль бросил трубку на рычаг. Он взглянул на Марджори, его раздражение сменилось печальной улыбкой.
— Не обращай на меня внимания. Я старею и становлюсь склочным. Выпьешь еще?
— Попозже. Ты угостил меня чем-то довольно крепким.
— Тогда допивай. Если ты гуляла с Майком Иденом, то должна бы привыкнуть к крепким винам. Он любит хорошую выпивку. Давай переберемся на кухню. Мне там нужно заняться едой.
Ощипанный цыпленок лежал на доске рядом с маленькой чугунной раковиной. Кухня была очень тесной и выглядела убогой. Исцарапанный красный деревянный стол, два красных стула, газовая плита с двумя конфорками, облупившийся деревянный ящик ледника и скрипучий шкафчик для посуды, выкрашенный в неприятный розовый цвет, занимали почти все ее пространство. Деревянный пол не был ничем покрыт. Ноэль добавил содовой в два стакана с виски и произнес:
— Нам надо принять ответственное решение. — Он протянул ей стакан с виски и указал на цыпленка длинным костлявым пальцем. — Похоже, что мне удалось купить неплохую курочку. Мы можем поесть здесь, и тогда я обещаю тебе отличное жаркое, но, с другой стороны, мне кажется, тебе будет очень скучно сидеть здесь и смотреть, как я вожусь с готовкой. Во всяком случае, я уверен, так не полагается принимать гостью, которая только что пересекла океан.
— Послушай, но ты совершенно зря все это затеваешь. Давай просто сходим куда-нибудь пообедать.
— О, здесь есть серьезное препятствие. Я редко бываю на мели, но сейчас именно тот случай. — Он сделал большой глоток из стакана. — Черт возьми, Мардж, ну почему ты не приехала неделей позже?
Марджори произнесла:
— Но у меня куча денег. Так что это не проблема.
Он криво усмехнулся.
— С любой другой женщиной я бы не согласился на такой вариант. Но с тобой… Или ты стала шире смотреть на вещи? Может, это и так, но… Черт бы побрал Герти, я готов задушить ее. Строго говоря, я должен был бы задушить ее еще несколько месяцев назад. — Он снова показал пальцем на цыпленка. — Это в самом деле неплохая птичка. Слушай, Мардж, какого черта, тебе ведь приходилось видеть меня за готовкой и раньше; ты же не будешь против того, чтобы посидеть здесь и поболтать со мной, пока я буду возиться с обедом? Я быстро управлюсь.
Он снял пиджак, аккуратно повесил его на вешалку, а ее — на наружную сторону двери, ведущей в кухню, и снял с крюка серый, покрытый пятнами передник.
— Я надеюсь, это не разрушит мой светлый образ в твоей душе, если от него там хоть что-то осталось. Мне куда больше нравится моя собственная стряпня, чем все эти зажаренные подошвы в окрестных забегаловках. А я надеюсь, что ты не захочешь тратиться на такси и ублажать меня в каком-нибудь изысканном ресторане. Это совершенно лишнее…
— Подожди минутку, — спросила Марджори, — но какова ситуация? Мы будем здесь ужинать только вдвоем? А как насчет твоей… твоей домовладелицы? Весь этот дом ее, или чей?
— Моя домовладелица? Да черт с ней, — сказал Ноэль, яростно разрезая луковицу надвое. — Не беспокойся о моей домовладелице. Я просто спущу ее с лестницы, если она попробует нам помешать. Я так и так уже давно собирался это проделать.
Марджори подошла к нему и взяла у него из рук нож и луковицу, которую он резал.
— Послушай, если нам хоть в малейшей степени могут помешать, то нет абсолютно никакого смысла оставаться здесь. Нет ничего проще — мы куда-нибудь пойдем.
— Не беспокойся, дорогая. Я вовсе не собираюсь давать парижским сплетницам повод для пересудов. Все нормально, она ужинает в другом месте. Это звонила именно она. — Он допил виски и взял у Марджори из рук нож и луковицу. — Я не могу допустить, чтобы эти белые руки, которые я так люблю, пропитались запахом лука. Я просто пришел в ярость оттого, что она сперва хотела привести с собой на ужин гостя, новеллиста, маленького типа из Марселя, который только что выиграл какую-то там премию. Я из-за этого потратил два часа, таскаясь по магазинам, а теперь она хладнокровно заявляет мне, что ужинает с ним вне дома. Она вывела меня из себя не тем, что дала мне отставку, ты же понимаешь. Я просто обижен отношением: она преподнесла такой сюрприз в последний момент. И особенно она! Она никакая не хозяйка — даже не может сделать себе бутерброд. И она прекрасно знала, что я готовлю ужин на троих. Это слишком обидно.
Он проворно разделывал цыпленка, придерживая его своей скрюченной рукой и ловко работая ножом. Марджори произнесла, помолчав:
— Она не только твоя квартирная хозяйка, как я догадываюсь.
Он взглянул на нее и усмехнулся одним уголком рта.
— Я никогда не врал тебе, не правда ли? Именно поэтому я так хотел бы, чтобы ты появилась здесь неделей позже. Я сыт по горло Гердой Оберман, и, если это имеет какое-то значение для тебя, не дотрагивался до нее уже недель шесть или семь. Меня совершенно не трогает, что Герти говорит, думает или делает. Пусть хоть занимается любовью с прокаженным китайцем посреди площади Согласия, я буду только стоять рядом и аплодировать. Через неделю тут и духу моего не было бы. Ей-богу, я и сам подумывал о том, чтобы переехать в отель. Как ты считаешь, дорогая, это будет удобно? Черт возьми, да не смотри ты так осуждающе. Герда просто-напросто помогла мне перекантоваться. Все ведь началось с того, что она сдала мне комнату. Наши отношения были чисто платоническими. Я снял для себя гостиную и спальню. Платил за них, причем довольно приличную сумму. Но она, когда предложила мне снять комнату, имела в виду с самого начала только мое прекрасное белое тело, и вскоре это стало совершенно ясно. А что еще остается делать, если ты инвалид, живешь только на пенсию, а твоя домохозяйка тебя обхаживает? Но поверь мне, Мардж, поначалу я старался не давать ей повода, был совершенно сух, отстранен и холоден, ты не можешь себе представить, как я был холоден. Именно поэтому я занялся готовкой. С моей точки зрения, этим я вносил свою равную долю в ведение хозяйства и мог быть независим от нее. Какая разница, мужчина ли владеет квартирой, а женщина ведет хозяйство, или наоборот? Обо всем можно договориться. Случилось так, что я очень хороший кулинар и люблю этим заниматься, и я считаю — здесь я совершенно независим. С моей готовкой Герти набрала (!) фунтов двадцать. Не могу сказать, будто это ей так уж нужно, она и без этого была «Большой Бертой», но это просто иллюстрация к тому, что она получает вполне честную компенсацию за свои две комнаты, полные крыс. Вряд ли она когда-нибудь в жизни так хорошо питалась. Давай выпьем еще.